По иронии судьбы деньги Временного правительства появились в июне, а основная масса их была выпущена только в ноябре 1917 года, когда Временное правительство уже кончило свое существование.

Разменными деньгами, выпущенными Временным правительством, были так называемые «керенки», или, как их еще называли в народе, «от кваса ярлыки». Это были казначейские знаки достоинством в 20 и 40 рублей. Внешний вид их примечателен. Они не имеют ни дат, ни подписей, ни номера — обязательного атрибута бумажных полноценных денег. Знак имел только цифру номинала да суровое предупреждение: «Подделка преследуется законом» (предупреждение совсем не лишнее, так как подделывать эти знаки не составляло никакого труда). Печатались и выпускались «керенки» часто неразрезанными, большими листами.

Надеясь выйти из финансовых затруднений, Временное правительство продолжало политику царского правительства: делало займы, внешние и внутренние, увеличивало бумажно-денежную эмиссию, готовило резкое повышение цен на предметы первой необходимости.

Государственный долг России достиг астрономической цифры — 49 миллиардов рублей, из которых более 11 миллиардов приходилось на иностранные займы. Особенно много средств требовало продолжение войны. Казначейские знаки, выпускались почти без обеспечения. Лишь десятая доля выпуска (эмиссии) обеспечивалась золотом. Остальные деньги были обыкновенными бумажками с принудительным курсом. Правительство выпускало таких денег все больше и больше, пытаясь покрыть возрастающие расходы. В стране началась инфляция — избыток денег в обращении. Неизбежным спутником ее было обесценение денег и рост цен. Покупательная способность рубля стала катастрофически падать. Цены на товары народного потребления росли с еще большей быстротой. К февралю 1917 года покупательная способность рубля составляла 27 копеек.

В феврале 1917 года народные массы под руководством партии большевиков свергли ненавистное самодержавие. Царская монархия была ликвидирована. Однако трудящиеся не смогли воспользоваться плодами своей победы. Власть в стране при содействии эсеров и меньшевиков захватила буржуазия. Временное правительство, хотя именовало себя «демократическим» и обещало народу улучшить его положение, на деле не желало посягать на собственность капиталистов и помещиков, урезать их доходы. Не претерпела никаких изменений государственная политика и в области денежного обращения.

При Временном правительстве продолжался выпуск царских денег (как их называли тогда, «романовских» или «николаевских»). Выпускались государственные кредитные билеты, казначейские разменные знаки, почтовые марки. Но, как всякое новое правительство, Временное правительство ознаменовало свое пребывание у власти выпуском «своих» денег, декларирующих экономическую и политическую платформу русской буржуазии. Из всех задуманных Временным правительством видов бумажных денежных знаков успели войти в обращение государственные кредитные билеты с датой «1917» достоинством в 250, 1000 рублей и «керенки».

Это были деньги весьма претенциозного вида. Их украшали три эмблемы-символа: герб Временного правительства (двуглавый орел без императорской короны, скипетра и державы), изображение Таврического дворца, где помещалась Государственная дума, и свастика. Двуглавый орел символизировал «единую и неделимую Россию», однако Россию новую, «демократическую»,— «до победного конца». Буржуазия и эсеро-меньшевистские лидеры внушали народу мысль о том, что с момента падения царизма цели и характер империалистической войны изменились, что из войны империалистической она стала войной за спасение революции. Для продолжения войны «до победного конца» Временное правительство объявило «Заем свободы». Оно взывало: «Нужна затрата многих миллиардов, чтобы спасти страну и завершить построение свободной России на началах равенства и правды. Не жертвы требует от нас Родина, а исполнения долга. Одолжим деньги государству, поместив их в новый заем, и этим спасем от гибели нашу свободу и достояние». Так, пользуясь громкими словами, Временное правительство стремилось сделать заем массовым и популярным у населения.

«Заем свободы» был объявлен 27 марта 1917 года. Облигации его продавались на самых выгодных условиях: допускались рассрочки, подписной курс составлял только 85 процентов нарицательной стоимости. Печать неустанно призывала подписываться на заем, имеющий столь «благородные цели». Выпускались специальные агитационные брошюры, организовывались общества для проведения подписки.

Однако заем провалился. Трудящиеся не подписывались на него. Многие Советы, заводы и фабрики, воинские части, собрания крестьян решительно выступили против займа как меры, служащей делу грабительской войны и закабалению народа. Буржуазия, призывавшая народ отдавать на заем последние деньги, сама предпочитала вкладывать свои капиталы в спекуляции. Вскоре директор департамента государственного казначейства был вынужден заявить: «Подписка на «Заем свободы» дает крайне ничтожные суммы, и этот источник не сыграет сколько-нибудь существенной роли в покрытии предстоящих расходов государства».

За восемь месяцев пребывания Временного правительства у власти денежная масса, обращавшаяся в стране, возросла вдвое. Правительство не видело иного способа покрытия бюджетного дефицита, кроме эмиссии. Это была его единственная доходная статья. Покупательная способность рубля упала до 6 — 7 копеек. В результате рост цен стал обгонять рост выпуска бумажных денежных знаков. Эмиссия бумажных денег могла приносить достаточный доход лишь в том случае, если ее все увеличивали и увеличивали. А это вызывало, в свою очередь, дальнейшее обесценение рубля. Получился замкнутый круг. Чтобы вырваться из него, нужно было укрепить рубль, обеспечить его необходимыми запасами государственных ценностей. Для этого нужно было восстановить разрушенное хозяйство, и прежде всего посягнуть на капиталы буржуазии и помещиков, а это никак не входило в планы буржуазного правительства. Законы о подоходном налоге и о налоге с прибылей, с большими ограничениями принятые наконец-то Временным правительством, практически не выполнялись.

А.Мельникова "Твердые деньги", Изд.2-е, доп. М., Политиздат, 1973. 72 с.